Золотая нога
Жила барыня богатая. Детей у ней не было, а из родства всего только и была одна племянница бедная. Взяла барыня эту племянницу себе в приемыши. Племянница ходит за барыней как за родной матерью, прислуживает ей, во всем угождает.
Заболела потом у барыни нога. Болит, болит — загнила да и отвалилась прочь совсем. Жалко барыне стало своей ноги, вот она и велела слить себе под стать другой ногу золотую — из всего золота, какое только у ней было. Слили ей эту ногу. Потом барыня заумирала вскоре еще тяжелее, хворала, хворала да и умерла.
Перед смертью призвала к себе племянницу и говорит: «Вот, племяннушка, все, что после меня в доме останется, и самый даже дом,- пусть останется в твою пользу, не оставляй только в доме одной ноги моей золотой, положи ее непременно со мной во гроб и никому об этом не сказывай, чтобы после смерти не вздумал кто костей моих тревожить!»
Племянница поблагодарила тетку за наследство, обещалась завещание ее выполнить. Барыня умерла. Только после смерти, откуда ни возьмись, выискались какие-то дальние родственники покойницы, стали тягать у племянницы имущество после тетки, тягали, тягали да все и оттягали. Впала племянница после того в бедность великую; приходилось так иной раз, что перекусить нечего!
Тяжко стало племяннице, вот она и думает: «Кабы тетушка оставила мне ногу золотую, я бы и горя не видала!» А потом: «Может, мне ее и на крайность берегла, отдавши такой приказ? И если теперича попробовать взять ее, может, она и не рассердится!»
Подумала так племянница, а нужда-то все больше подгоняет, вот она и решилась: «Пойду,- говорит,- за тетушкиной золотой ногой, что будет!»
Была темная-растемная ночь, дождик так и лил ливмя, словно из ведра; и в эдакую-то ночку племянница надумала идти на кладбище.
Идет одна-одинешенька, озирается кругом, чтобы кто не подсмотрел. Приходит на теткину могилу, разрыла ее, видит — тетки нету! «Сгнила, должно быть, уж!» — говорит племянница. Ищет ногу — тут! Схватила ее поскорей в полу и назад!
Идет по кладбищу, вдруг видит, навстречу кто-то идет прямо на нее. Племянница, известно, струхнула, прижалась ко кресту и стоит ни жива ни мертва.
Привиденье все ближе и ближе к ней. Подошло на аршин расстояния и спрашивает: «Как ты сюда попала?» Племянница тотчас же узнала по голосу свою тетку. Руки и ноги у ней так и опустились. «Я, тетушка,- говорит,- ходила на твою могилку!» — «Зачем?» — «Поклониться!» — «В такую-то пору и непогоду?» — «Да!» — говорит.
Тетка как хватит ее за плечо да голосом таким-то страшным над самым ухом как проговорит: «А золотая-то нога моя где?» Племянница со страху так тут же без чувств и упала.
На другой день ее нашли уж мертвую около того креста, а ногу золотую тетка опять с собой унесла в могилу. Вот каково покойников тревожить!