Носильщик и Ходжа
Одного бедняка нужда довела до крайности, и пошел он в носильщики.
Как-то раз услышал он, что в Стамбуле не хватает носильщиков и зарабатывают они неплохо. Решил бедняк перебраться в Стамбул, поселился там и без устали таскал тяжести. За услуги ему платили щедро, и у него скопилось сто дукатов. Стал носильщик раздумывать: «У себя на родине на сто дукатов я наверняка смогу завести торговлю. С какой стати надрываться, таскать тяжести, если можно и полегче жить? Вот только заработаю себе на обратную дорогу, а те деньги, что скопил, отдам пока на сохранение какому-нибудь почтенному человеку».
Долго носильщик присматривал подходящего человека и наконец приметил старого ходжу, хозяина богатой лавки.
«Вот надежный человек, — подумал носильщик. — Уж в таких руках можно оставить деньги». Подумал и вошел в лавку. А хозяин спрашивает:
— Что тебе нужно?
Носильщик попросил ходжу взять на сохранение до его отъезда сто дукатов:
— Деньги достались мне тяжким трудом, а за сохранение заплачу, что положено.
Ходжа с охотой согласился принять деньги, сказав, что не возьмет за хранение ни гроша, и еще добавил, что очень многие доверяют ему свои деньги. Носильщик вытащил из кармана сто дукатов и отдал их ходже, а сам отправился зарабатывать деньги на обратный путь.
И еще некоторое время таскал носильщик тяжести по Стамбулу и прикопил денег. Теперь ему с лихвой хватало на дорожные расходы. Тогда он пошел к ходже за своими деньгами. Вошел в лавку, поздоровался и просит вернуть ему сто дукатов.
— Какие еще сто дукатов? — набросился на него ходжа и, обругав по-всякому, вытолкал вон.
Запечалился носильщик, побрел прочь и в раздумье остановился на углу улицы. Заметила его из окна некая госпожа и послала за ним служанку. Служанка и позвала его к своей ханум. Носильщик подумал, что его пошлют снести что-нибудь, и пошел за служанкой. Приходит, а ханум ему и говорит:
— Мне показалось, что ты чем-то огорчен, вот я и решила узнать, что с тобой стряслось?
Рассердился носильщик.
— Отвяжись от меня, женщина, со своими расспросами, все равно ты мне не поможешь!
— А может быть, и помогу. Только объясни мне, в чем дело. Носильщик рассказал ханум все по порядку: как приехал в Стамбул, как отдал дукаты ходже на сохранение и что из этого получилось. Выслушала носильщика женщина и говорит:
— Помочь твоему горю очень просто! Я догадываюсь, о каком человеке идет речь. Подожди немного, я сейчас оденусь, и мы вместе выйдем на улицу. Ты пойдешь впереди, а я за тобою. Как только увидишь лавку ходжи, укажи на нее пальцем, я войду туда, а немного погодя — и ты следом за мной и попроси вернуть сто дукатов. Вот увидишь, ходжа тотчас отдаст тебе твои деньги. Госпожа оделась, и они пошли, как условились. Подошли к лавке, носильщик подал знак и стал ждать.
Ханум вошла в лавку и прежде всего поздоровалась с хозяином.
— Селям алейкум! — отвечает ей ходжа и подает стул. — Изволь, ханум, присядь!
Когда ханум передохнула с дороги, ходжа спросил, что ей угодно.
— Хочу попросить тебя об одолжении, — отвечает ханум, — только поклянись, что ни словом никому не обмолвишься о нашем разговоре. Ходжа пообещал соблюсти тайну и заверил, что с радостью сделает для ханум все, что возможно.
— Я была замужем за одним именитым сановником, — сказала ханум. — Муж мой умер и оставил после себя много драгоценностей и денег, — всего на четыре или на пять тысяч дукатов. Но после его смерти объявилась тьма наследников. А я делить с ними наследство не желаю, вот и решилась попросить тебя спрятать драгоценности и деньги до тех пор, пока власти не сделают опись имущества моего покойного мужа. За хранение я тебе заплачу, что положено, когда приду забирать свои вещи обратно.
Ходжа понял все с первого слова и, едва дослушав ханум, воскликнул, что с превеликим удовольствием окажет ей эту услугу, а за хранение ничего с нее не возьмет. Тут в лавку явился носильщик и потребовал свои деньги.
— Сию минутку, сынок, — говорит ходжа. — А сколько ты мне давал?
— Сто дукатов! — ответил носильщик.
Ходжа открыл сундук и отсчитал носильщику сто дукатов. Носильщик зажал свои деньги в кулак и спрашивает:
— Сколько я тебе должен за хранение?
Но ходжа ничего с него не взял, и носильщик ушел со своими деньгами из лавки. Ханум, пообещав прислать деньги и драгоценности со служанкой, тоже удалилась. Ходжа, очень довольный оборотом дела, ждет-поджидает служанку. Ждал, ждал, — ни служанки не видать, ни драгоценностей. Прошел полдень, миновал час третьей послеполуденной молитвы, понял ходжа, что его обманули, и стал себя клясть, зачем отдал носильщику сто дукатов.
— И надо же мне было выпустить из рук верную сотню дукатов. А все оттого, что позарился я на больший куш.
Ходжа так убивался из-за ста дукатов, что со злости сразу же после часа третьей молитвы закрыл лавку, чего с ним раньше никогда не случалось, и вместо того, чтобы пойти в мечеть помолиться аллаху, расстроенный, поплелся домой. А дома сам не свой стал метаться из угла в угол и все расшвыривать. Увидела жена, что муж не в духе, и спрашивает его:
— Что с тобою, почему ты такой злой?
Тогда ходжа рассказал своей жене про ханум, про носильщика и дукаты. Женщина выслушала мужа и говорит:
— А по-моему, дело легко поправить! Обещай только, что не станешь потом попрекать меня, и я завтра же отберу у носильщика сто дукатов.
Ходжа поклялся, что ни в чем не упрекнет жену, лишь бы она выручила сто дукатов.
Утром, чуть свет, ходжа пошел на базарную площадь, а жена за ним. Ходжа увидел носильщика, показал его своей жене и притаился в сторонке; женщина, словно безумная, подлетела к носильщику, кинулась к нему на шею и завопила:
— Вот он, мой муж! Два года назад он бросил меня с двумя сыновьями на руках, без гроша в кармане!
— Откуда у меня взялись жена и дети, если я никогда не был женат? — воскликнул носильщик.
Но женщина все не унималась и осыпала его упреками:
— Раз ты не хочешь меня содержать, давай развод! Пойдем на суд к кадию!
— Я тебе не муж, — стало быть, и развод не могу дать, — отвечал носильщик.
— Ты, наверное, обозналась?
— Ты мой муж! — твердила женщина. — Я тебя разыскиваю бог знает сколько времени!
На шум сбежалась стража, носильщика связали и отвели к кадию. Кадий расспросил женщину, чего она добивается от своего мужа.
— Дорогой эфенди, — взмолилась жена ходжи, — пусть он содержит меня и моих детей или дает развод!
Стал кадий носильщика допрашивать. Бедняга носильщик, как ни старался, не мог доказать, что он вовсе не муж этой женщины. И кадий присудил обманщице получить с носильщика сто дукатов отступного, ведь, по мусульманскому обычаю, муж должен заплатить жене при разводе. Носильщик и так и этак противился, отговаривался, что нет у него денег, — ничего не помогло.
Бедняк между тем и вправду весь свой капитал у ханум оставил. Упросил он кадия отпустить его за деньгами. Кадий приставил к нему стражника и разрешил покинуть зал суда.
Приходит носильщик к ханум, а она его спрашивает, почему он опять невесел:
Носильщик рассказал ей все по порядку и признался, что пришел за деньгами, — потому как должен заплатить мнимой жене, чтобы с ней развестись.
Выслушала ханум носильщика и говорит ему:
— Тут все жена ходжи хитрит, да тебе ее проделки только на руку. Вот тебе сто дукатов, ступай заплати отступного, получи у кадия судебную грамоту, что дети действительно твои, а потом приведи их ко мне. Носильщик сделал все так, как наказала ханум: заплатил сто дукатов отступного, получил грамоту, взял детей и повел их к ханум.
Уж и голосила жена ходжи, требовала, чтобы носильщик оставил в покое ее детей. Но кадий заявил, что носильщик имеет полное право поступать с ними по своему усмотрению. Носильщик привел детей к ханум, она их покормила, а бедняку велела на следующий день с утра зайти за детьми и отвести к глашатаю, чтобы тот продал их с торгов.
Не успела жена ходжи переступить порог своего дома, а он уже бежит ей навстречу:
— Ну как, выручила дукаты?
— Дукаты выручила, зато детей потеряла!
Закручинился ходжа, как услышал этакую весть, но ничего изменить уже был не в силах.
А носильщик в положенный час пришел к ханум. Она его напутствовала такими словами:
— Возьми детей, отведи их на базарную площадь и вели глашатаю назначить для начала за обоих мальчиков сто дукатов. А я тоже приду на площадь и буду набивать цену и не уступлю детей их отцу. Когда же наступит пора прекратить торги, я подам тебе знак.
Носильщик забрал детей, отвел их на базарную площадь глашатаю и велел продать мальчиков с торгов за сто дукатов. Глашатай повел детей по Стамбулу, на ходу выкрикивая цену. Вот проходит он мимо лавки ходжи. Отец сразу узнал своих детей, выскочил на улицу и закричал:
— Накидываю еще один дукат!
— Сто один дукат! — закричал глашатай и повернул обратно на базарную площадь, где его поджидала ханум.
— Кто позволяет себе над детьми насмехаться? — воскликнула она. — Даю пятьсот дукатов!
Глашатай выкрикивает цену, предложенную ханум, и спешит к лавке ходжи.
— Накидываю еще один дукат! — перебил его ходжа-паломник. Глашатай крикнул во весь голос:
— Пятьсот один дукат! — и зашагал к ханум.
— Тысячу дукатов! — сказала она.
Глашатай кинулся к лавке объявить последнюю цену, а ходжа снова прибавляет один дукат.
— Тысячу один дукат стоят эти два мальчика! — заорал во все горло глашатай.
Слышит ханум, что ходжа снова прибавил всего только один дукат, и так ему ответила:
— Полторы тысячи дукатов!
— Полторы тысячи дукатов! — отозвался глашатай, и голос его дошел до ушей ходжи, и по-прежнему отец набавил один дукат. Глашатай объявил:
— Тысяча пятьсот один дукат!
— Кто это позволяет себе над малыми детьми насмехаться? — снова послышался голос ханум. — Даю две тысячи дукатов! Глашатай выкрикнул новую цену, и старик ходжа изумился:
— Любопытно знать, до каких пор будет продолжаться это соперничество? Но от своих детей не отступишься, и ходжа поднял цену еще на один дукат.
Глашатай повернул назад, оповещая о новой цене.
— Две тысячи пятьсот дукатов, — выкрикнула ханум.
Глашатай провозгласил ее цену и побежал к лавке. Узнал ходжа, как подскочила цена, и ужаснулся, но отступиться от своих детей не мог и снова прибавил один дукат.
Тут ханум подозвала к себе носильщика и велела уступить детей тому, чье слово было последним. Носильщик так и сказал глашатаю, а тот отвел детей к ходже и, получив за них две с половиной тысячи и один дукат, вручил деньги носильщику. Носильщик пошел к ханум, бросил деньги к ее ногам и сказал:
— Вот все, что у меня есть! Возьми деньги себе, а мне дай из них сто дукатов!
Удивилась ханум и говорит:
— Деньги принадлежат тебе, я ничего не возьму. Бери дукаты да немедленно покинь Стамбул, а то не выберешься отсюда живым. Носильщик от всего сердца поблагодарил ханум, в тот же час выехал на родину и прожил там в довольстве и счастье до самой смерти.