Карланко

Жила когда-то коза. Она была доброй матерью и вырастила трех козочек, шустрых, проворных, но таких непосед, что просто беда! И все-таки она их нежно любила. Да и как не любить, если юные козочки были такими же стройными, как их мать, такими же беленькими, такими же чистенькими, а прыгали даже лучше своей матери.
Однажды пошла коза в горы. Долго бродила она по склонам, разыскивая для детей свежей травки. Наконец, утомившись, спустилась к ручью напиться и тут-то она увидала, что в ручье тонет оса. Крылышки у осы намокли, взлететь она не могла, а быстрый поток кружил ее и уносил все дальше и дальше.
— Ме-е-е! — заблеяла коза. — Держись, подружка! Сейчас я тебе помогу!
Она сломала на берегу ветку и протянула осе. Оса взобралась на ветку, передохнула и, шаг за шагом, выбралась из ручья.
А выбравшись, отряхнулась, расправила свои крылья и, взлетев на воздух, радостно зажужжала:
— Жу, жу, жу! Спасибо тебе, козочка — доброе сердце! На этот раз ты спасла меня, но в другой раз и я тебе пригожусь. Оглянись, посмотри: видишь на горе старинную стену? Она разрушена и изъедена ветром. Это наш осиный монастырь. Приходи к нам в гости. Правда, мы живем небогато, нечем нам тебя угостить, даже кельи у нас не побелены, потому что не на что купить известки. Но все-таки, если с тобой случится несчастье, приходи и спроси настоятельницу монастыря. Настоятельница — это я! Приходи, козочка!
И оса закружилась в воздухе, весело напевая:
— Жу, жу, жу —
Я по воздуху кружу.
Жу, жу, жу —
Если надо, послужу…
И по всему было видно, что кружиться в воздухе и беззаботно жужжать осе-настоятельнице было куда приятнее, чем купаться в бурном потоке.
— Ме-е-е! — ответила козочка и хотела поблагодарить осу за добрые слова, но оса была уже далеко.
Тогда козочка возвратилась домой, накормила детей свежей травой, а на другое утро опять собралась по хозяйству.
— Милые мои дети, — сказала она малышам. — Я пойду за дровами в соседнюю рощу, а вы оставайтесь дома. Смотрите, будьте осторожны: по полям и долинам бродит злой рогатый бычок Карланко. Берегитесь его: запритесь на все засовы, никого в дом не пускайте. А я приду и спою вам песенку:
— Me, ме, ме,
Отоприте мне!
Как услышите песенку, открывайте смело и ничего не бойтесь.
Так сказала коза и ушла за дровами в рощу.
Только ушла — стучат в двери.
— Кто там? — спросили козочки и услышали громкий голос, похожий на голос молодого бычка:
— My, му, му,
Я вас всех сомну!
Отоприте. Это я — сам Карланко!
Но козочки ему не отперли. Они смело крикнули:
— Отопри сам, забияка!
Чуть рога себе не погнул злой Карланко, чуть копыта не отбил, но, сколько ни стучал, не мог отпереть двери, потому что козочки были послушными и заперлись на все засовы, а засовы были крепкими и не сломались.
Рассердился Карланко, заревел:
— Ладно, я вернусь еще и расправлюсь с вами!
Он убежал, но на другое утро сдержал свое обещание: чуть свет снова пришел к домику, где жили коза с козлятами, и спрятался в кустах. Он все подсмотрел, все подслушал. Он видел, как прощалась коза со своими дочками, слышал, как пела она им песенку, и — только ушла коза — постучался в двери и запел тонким козьим голосом:
— Ме, ме, ме,
Отоприте мне!
Козочки подумали, что это вернулась мать, открыли дверь и увидели злого Карланко.
— Так вот вы где! — заревел бычок страшным голосом и бросился на козочек. Но проворные козочки не растерялись: одна за другой, одна за другой по крутой приставном лесенке бросились они на чердак. Лесенку сразу подняли, чтобы Карланко не мог взобраться за ними следом, и притаились. Карланко взревел от злости — так ему было досадно, что он не может схватить козочек. Он стал кружиться по дому, сопеть, фыркать и топать ногами. А козочки, чуть живые от страха, сидели на чердаке и ждали, пока вернется мать.
— Ме, ме, ме,
Отоприте мне!
— заблеяла, наконец, коза у дверей, и все три молодые козочки разом откликнулись с чердака:
— Мы не можем тебе отпереть. В нашем доме злой Карланко!
Услыхала это коза, бросила дрова у порога и помчалась в горы к старой разрушенной стене, где хлопотливые осы устроили свой монастырь. Она мчалась быстрее света, и не успело сесть солнце, уже постучалась у старой стены.
— Кто пришел к нам в такую позднюю пору? — зажужжала из-за дверей монашка-пряха.
— Это я, матушка, — коза из долины!
— Ступай своей дорогой! — прожужжала в ответ монашка. — Мы спим давно.
Но козочка не ушла.
— Отоприте! — заблеяла она во весь голос. — Или я поломаю все ваши кельи!
Оса-пряха не на шутку перепугалась и позвала осу-настоятельницу. Настоятельница вскоре же выползла из своей ячейки, и козочка, вся в слезах, рассказала ей обо всем, что случилось.
— Жу, жу, жу
Если надо — послужу!
— зажужжала оса и тотчас же полетела вслед за козой в долину.
Злой бычок ревел в доме и топал ногами, но оса не испугалась его. Она влетела в замочную скважину и принялась жалить злого Карланко в глаза, и в ноздри, и в уши. От боли бычок заревел еще громче и бросился бежать без оглядки. Он так скакал по камням, так прыгал, что искры огненным дождем летели из-под его черных копыт. А коза и козочки смотрели вслед и смеялись от всего сердца.
По горам я шел,
К шалашу пришел.
В двери палкой постучал,
Пастуха там повстречал.
Он меня позвал —
Мне два сыра дал:
Один — для меня,
Другой — для тебя.
Мне — за то, что был я ласков,
А тебе за то, что ты
Молча слушал эту сказку,
Словно в рот набрав воды.